Детство Маргарет прошло в атмосфере рассказов о событиях недавней эпохи, чему помогало и то, что отец её был председателем местного исторического общества. Так впечатлительный ребёнок с детства жадно впитывал истории о Гражданской войне, которые рассказывали родители, знавшие о войне не понаслышке. Два деда Маргарет Митчелл сражались на стороне южан: один получил пулю в висок, по чистой случайности не задевшую мозг; другой долго скрывался от победителей-янки.
Своё образование будущая писательница начала в Вашингтонской семинарии, а в 1918 году поступила в престижный женский Смитский колледж в штате Массачусетс.
В 1925 году она вышла замуж за страхового агента Джона Марша. Травма лодыжки, полученная в 1926 году, сделала работу репортёра невозможной. Митчелл ушла из газеты и с той поры вела жизнь обычной провинциальной леди, как себя и называла, поселившись с мужем неподалёку от прославленной ею Персиковой улицы.
Поощряемая мужем, Маргарет начала работу над романом, которая продолжалась десять лет. Эпизоды писались случайно, затем собирались воедино.
Редактор крупного издательства, прибывший в Атланту, узнал об объёмном манускрипте (более тысячи печатных страниц). Митчелл не сразу согласилась опубликовать книгу (прежнее название — «Завтра — другой день»). В течение следующего года Митчелл провела кропотливую работу над текстом, особенное внимание обращая на исторические детали и даты. Название изменилось на «Унесённые ветром» (строка из стихотворения «Non Sum Qualis eram Bonae Sub Regno Cynarae» Эрнеста Даусона (Ernest Dowson).
Выпуск книги состоялся в июне 1936 года, сопровождаясь огромной рекламной поддержкой, в которой активную роль играла сама Митчелл.
В 1937 году книга получила Пулитцеровскую премию.
Поощряемая мужем, Маргарет начала работу над романом, которая продолжалась десять лет. Эпизоды писались случайно, затем собирались воедино.
Редактор крупного издательства, прибывший в Атланту, узнал об объёмном манускрипте (более тысячи печатных страниц). Митчелл не сразу согласилась опубликовать книгу (прежнее название — «Завтра — другой день»). В течение следующего года Митчелл провела кропотливую работу над текстом, особенное внимание обращая на исторические детали и даты. Название изменилось на «Унесённые ветром» (строка из стихотворения «Non Sum Qualis eram Bonae Sub Regno Cynarae» Эрнеста Даусона (Ernest Dowson).
Выпуск книги состоялся в июне 1936 года, сопровождаясь огромной рекламной поддержкой, в которой активную роль играла сама Митчелл.
Автор сама серьёзно занималась делами вокруг продажи романа, устанавливая права и отчисления, контролируя издания на других языках. Однако все предложения об использовании названия романа и имён героев (Скарлетт, Ретт) в рекламных целях Митчелл наотрез отвергала, как и просьбы дать интервью или снять фильм о себе.
Несмотря на многочисленные просьбы поклонников, Маргарет Митчелл не написала больше ни одной книги.
Неплохое представление о гастрономических традициях Юга в их «оригинальном» виде, ещё не затронутом последующими влияниями, даёт нам роман «Унесённые ветром», который, я думаю, не нуждается в представлении. Тот факт, что его сюжет разворачивается на фоне гражданской войны, заставляет героев довольно часто останавливаться на вопросах собственного пропитания. Материала для изучения здесь действительно очень много.
"В больших черных руках покачивался поднос, над которым поднимался пар от двух крупных, политых маслом ямсов, груды гречишных оладий в сиропе и большого куска ветчины, плавающего в подливке. При виде этой ноши легкое раздражение, написанное на лице Скарлетт, сменилось выражением воинственного упрямства. Волнение, связанное с выбором платья, заставило ее забыть установленное Мамушкой железное правило: прежде чем девочки отправятся в гости, их следует так напичкать едой дома, чтобы там они уже не могли проглотить ни кусочка.
— Зря притащила. Я не стану есть. Унеси обратно на кухню.
Мамушка поставила поднос на стол, выпрямилась, уперла руки в бока.
— Нет, мисс, кушать вы будете! Нужно мне больно, чтоб опять трепали языком, как в тот раз: видать, нянька ее дома не покормила! Все скушаете до последнего кусочка!"
ГРЕЧНЕВЫЕ ОЛАДЬИ (Buckwheat Сakes)
Сцена, в которой Мамушка пытается накормить Скарлетт, чтобы та, как настоящая леди, поменьше ела в гостях, — можно сказать, хрестоматийная. Очень забавная, поучительная, и все наверняка её помнят. И тут мы видим сразу три типично южных блюда: ямс, гречневые оладьи и свиной окорок. Так как с гречневые оладьями у меня были свои счёты, остановиться я решила именно на них.
Насколько я поняла, на современных американских кухнях гречневая мука не пользуется большой популярностью. Однако при этом гречневые оладьи то и дело упоминаются в классической американской литературе (точнее, литературе о южных штатах, поскольку авторы этих книг не всегда американцы). Например, у Майн Рида во «Всаднике без головы» это обязательная составляющая завтрака плантатора. Мне удалось найти не так уж много информации об их судьбе. Так, пишут, что на этапе освоения Америки гречневые оладьи были весьма распространённым блюдом. Вероятно, это обусловлено тем, что гречиха стала одной из первых культур, завезённых европейцами в Северную Америку. При этом для большинства жителей южных колоний пшеничная мука долгое время была не самым доступным продуктом (или вообще недоступным). Зато активно использовалась кукурузная, ну и у гречневой, очевидно, была своя ниша. К концу XIX века доступность пшеничной муки достигла абсолюта, что, видимо, сказалось на популярности гречневой. Тем не менее американцы всё же иногда пекут на завтрак гречишные оладьи, хотя теперь это уже отнюдь не обязательный атрибут утреннего приёма пищи. А в списках классических южных блюд я их вообще не нашла.
"— Ну же, мисс Скарлетт, будьте умницей, поешьте немножко. Кэррин и мисс Сьюлин скушали все до капельки.
— Еще бы им не скушать, они же трусливые, как кролики, — презрительно сказала Скарлетт. — А я не стану. Убери поднос! Я прекрасно помню, как я уплела все, что ты притащила, а потом у Калвертов было мороженое, для которого они получили лед из самой Саванны, а я не смогла съесть ни ложечки. А сегодня я буду есть в свое удовольствие все, что захочу."
Не знаю, какими были гречневые оладьи в рабовладельческую эпоху, но сегодня в них обычно присутствует и пшеничная мука. Это позволяет получить лучшую текстуру, так как в гречневой муке нет клейковины. При этом наиболее традиционные оладьи замешиваются на пахте, растопленном сливочном масле и мёде. А подаются — с самодельным сиропом.
Гречневые оладьи
1. В отдельной миске смешиваем все сухие ингредиенты.
2. В другой миске — пахту, масло и яйца (венчиком, чтобы яйца лучше разошлись).
3. Вливаем вторую смесь в первую и замешиваем тесто — без фанатизма, только чтобы получить более-менее однородную консистенцию.
4. Нагреваем сковороду на среднем огне, слегка смазываем растительным маслом и жарим оладьи по стандартной технологии. Классические американские панкейки довольно большие, около 4 дюймов в диаметре, но нам ничто не мешает выбрать размер по своему вкусу.
2. Подаём сразу, пока не остыли, щедро полив сиропом.
Сиропы для оладий
Базовый сироп
Сироп с пряностями
Сироп с пахтой
"— Просто невыносимо вечно придуриваться и никогда не делать того, что хочешь. Надоело мне притворяться, будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса, когда я легко могу протанцевать двое суток подряд. Надоело восклицать: «Как это изумительно!», слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе невесть что… Не могу я больше съесть ни крошки!
— Одну оладушку, пока не простыли, — непреклонно произнесла Мамушка.
— Когда-нибудь я стану говорить и делать все, что мне вздумается, и плевать я хотела, если это кому-то придется не по нраву.
— Не бывать этому, — угрюмо сказала Мамушка. — Нет, пока я жива. Ну, ешьте оладьи. Да обмакните их в соус, моя ласточка.
Скарлетт окунула кусок оладьи в соус и отправила в рот. Может, Мамушка и знает, о чем толкует. Может, в этом и вправду что-то есть, ведь Эллин в общем-то говорит то же самое, только выражается по-другому, более деликатно. Да в сущности, матери всех ее подруг внушают своим дочерям, что они должны казаться беспомощными, беззащитными, кроткими, как голубки, неземными существами. Ведь не зря же было выработано и так прочно внедряется это притворство! "
Не смогла обойтись без стихов, давших название роману:
Эрнест Даусон. Non sum qualis eram boae sub regno
"Я не тот, кем бывал во дни добрых Цинары"
Вчера, о, вечереру меж наших губ, бледна,
Скользнула тень твоя, Кинара, и твой дух
Разлился лобзаний и вина,
И одинок я был, истерзан страстью старой,
Да, одинок я был и в скорби глухой:
Я верен на свой лад тебе одному, Кинара!
Я сердцем ощущал другое сердце стук,
А этих купленных лобзаний слаще нет;
Во сне ль не выпустил, иль въявь – ее из рук,
Но одинок я был, истерзан страстью старой,
Когда проснулся – пасмурный рассвет.
Я верен на свой лад тебе одному, Кинара!
Я многое забыл, Кинара! буйных Развен розян
ветром танец и погашен пыл,
Он лилии твои из памяти унес;
Но одинок я был, истерзан страстью старой,
Да, оттого, что танцевальный долог был;
Я верен на свой лад тебе одному, Кинара!
Вина просила я, но – пьянее, чем вчера,
Но лишь закончил пир и в лампах свет затих,
Являлась тень твоя, Кинара! до утра
Всё одинок я был, истерзан страстью старой,
Вновь вожделел я губы твоих:
Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!
Несмотря на многочисленные просьбы поклонников, Маргарет Митчелл не написала больше ни одной книги.
Неплохое представление о гастрономических традициях Юга в их «оригинальном» виде, ещё не затронутом последующими влияниями, даёт нам роман «Унесённые ветром», который, я думаю, не нуждается в представлении. Тот факт, что его сюжет разворачивается на фоне гражданской войны, заставляет героев довольно часто останавливаться на вопросах собственного пропитания. Материала для изучения здесь действительно очень много.
"В больших черных руках покачивался поднос, над которым поднимался пар от двух крупных, политых маслом ямсов, груды гречишных оладий в сиропе и большого куска ветчины, плавающего в подливке. При виде этой ноши легкое раздражение, написанное на лице Скарлетт, сменилось выражением воинственного упрямства. Волнение, связанное с выбором платья, заставило ее забыть установленное Мамушкой железное правило: прежде чем девочки отправятся в гости, их следует так напичкать едой дома, чтобы там они уже не могли проглотить ни кусочка.
— Зря притащила. Я не стану есть. Унеси обратно на кухню.
Мамушка поставила поднос на стол, выпрямилась, уперла руки в бока.
— Нет, мисс, кушать вы будете! Нужно мне больно, чтоб опять трепали языком, как в тот раз: видать, нянька ее дома не покормила! Все скушаете до последнего кусочка!"
ГРЕЧНЕВЫЕ ОЛАДЬИ (Buckwheat Сakes)
Насколько я поняла, на современных американских кухнях гречневая мука не пользуется большой популярностью. Однако при этом гречневые оладьи то и дело упоминаются в классической американской литературе (точнее, литературе о южных штатах, поскольку авторы этих книг не всегда американцы). Например, у Майн Рида во «Всаднике без головы» это обязательная составляющая завтрака плантатора. Мне удалось найти не так уж много информации об их судьбе. Так, пишут, что на этапе освоения Америки гречневые оладьи были весьма распространённым блюдом. Вероятно, это обусловлено тем, что гречиха стала одной из первых культур, завезённых европейцами в Северную Америку. При этом для большинства жителей южных колоний пшеничная мука долгое время была не самым доступным продуктом (или вообще недоступным). Зато активно использовалась кукурузная, ну и у гречневой, очевидно, была своя ниша. К концу XIX века доступность пшеничной муки достигла абсолюта, что, видимо, сказалось на популярности гречневой. Тем не менее американцы всё же иногда пекут на завтрак гречишные оладьи, хотя теперь это уже отнюдь не обязательный атрибут утреннего приёма пищи. А в списках классических южных блюд я их вообще не нашла.
"— Ну же, мисс Скарлетт, будьте умницей, поешьте немножко. Кэррин и мисс Сьюлин скушали все до капельки.
— Еще бы им не скушать, они же трусливые, как кролики, — презрительно сказала Скарлетт. — А я не стану. Убери поднос! Я прекрасно помню, как я уплела все, что ты притащила, а потом у Калвертов было мороженое, для которого они получили лед из самой Саванны, а я не смогла съесть ни ложечки. А сегодня я буду есть в свое удовольствие все, что захочу."
Не знаю, какими были гречневые оладьи в рабовладельческую эпоху, но сегодня в них обычно присутствует и пшеничная мука. Это позволяет получить лучшую текстуру, так как в гречневой муке нет клейковины. При этом наиболее традиционные оладьи замешиваются на пахте, растопленном сливочном масле и мёде. А подаются — с самодельным сиропом.
Гречневые оладьи
- 110 г гречневой муки
- 100 г пшеничной муки
- 3 ст. л. сахара
- 2 ч. л. разрыхлителя
- ½ ч. л. соды
- ½ ч. л. соли
- 360-400 мл пахты
- 3 ст. л. растопленного сливочного масла
- 2 яйца
1. В отдельной миске смешиваем все сухие ингредиенты.
2. В другой миске — пахту, масло и яйца (венчиком, чтобы яйца лучше разошлись).
3. Вливаем вторую смесь в первую и замешиваем тесто — без фанатизма, только чтобы получить более-менее однородную консистенцию.
4. Нагреваем сковороду на среднем огне, слегка смазываем растительным маслом и жарим оладьи по стандартной технологии. Классические американские панкейки довольно большие, около 4 дюймов в диаметре, но нам ничто не мешает выбрать размер по своему вкусу.
2. Подаём сразу, пока не остыли, щедро полив сиропом.
Сиропы для оладий
Базовый сироп
- 200 г коричневого сахара
- 80 мл воды
- Щепотка соли
- ¼ ч. л. ванильного экстракта
Сироп с пряностями
- 240 мл воды
- 200 г сахара
- 1 ст. л. мёда
- Дюймовый кусочек свежего корня имбиря, тонко нашинкованный
- Палочка корицы, крупно поломанная
- 8 гвоздик
- ½ ч. л. зёрен душистого перца
- ½ ч. л. зёрен чёрного перца
- ½ ч. л. молотого мускатного ореха
Сироп с пахтой
- 300 г сахара
- 180 мл пахты
- 150 г сливочного масла
- 2 ст. л. кукурузного сиропа
- 1 ч. л. соды
- 2 ч. л. ванильного экстракта
"— Просто невыносимо вечно придуриваться и никогда не делать того, что хочешь. Надоело мне притворяться, будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса, когда я легко могу протанцевать двое суток подряд. Надоело восклицать: «Как это изумительно!», слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе невесть что… Не могу я больше съесть ни крошки!
— Одну оладушку, пока не простыли, — непреклонно произнесла Мамушка.
— Когда-нибудь я стану говорить и делать все, что мне вздумается, и плевать я хотела, если это кому-то придется не по нраву.
— Не бывать этому, — угрюмо сказала Мамушка. — Нет, пока я жива. Ну, ешьте оладьи. Да обмакните их в соус, моя ласточка.
Скарлетт окунула кусок оладьи в соус и отправила в рот. Может, Мамушка и знает, о чем толкует. Может, в этом и вправду что-то есть, ведь Эллин в общем-то говорит то же самое, только выражается по-другому, более деликатно. Да в сущности, матери всех ее подруг внушают своим дочерям, что они должны казаться беспомощными, беззащитными, кроткими, как голубки, неземными существами. Ведь не зря же было выработано и так прочно внедряется это притворство! "
Не смогла обойтись без стихов, давших название роману:
Эрнест Даусон. Non sum qualis eram boae sub regno
"Я не тот, кем бывал во дни добрых Цинары"
Вчера, о, вечереру меж наших губ, бледна,
Скользнула тень твоя, Кинара, и твой дух
Разлился лобзаний и вина,
И одинок я был, истерзан страстью старой,
Да, одинок я был и в скорби глухой:
Я верен на свой лад тебе одному, Кинара!
Я сердцем ощущал другое сердце стук,
А этих купленных лобзаний слаще нет;
Во сне ль не выпустил, иль въявь – ее из рук,
Но одинок я был, истерзан страстью старой,
Когда проснулся – пасмурный рассвет.
Я верен на свой лад тебе одному, Кинара!
Я многое забыл, Кинара! буйных Развен розян
ветром танец и погашен пыл,
Он лилии твои из памяти унес;
Но одинок я был, истерзан страстью старой,
Да, оттого, что танцевальный долог был;
Я верен на свой лад тебе одному, Кинара!
Вина просила я, но – пьянее, чем вчера,
Но лишь закончил пир и в лампах свет затих,
Являлась тень твоя, Кинара! до утра
Всё одинок я был, истерзан страстью старой,
Вновь вожделел я губы твоих:
Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!
Комментариев нет:
Отправить комментарий