Хотя его родители были очень богаты и владели особняком на Елисейских полях, они плохо обращались с сыном, так как он родился с инвалидностью — его руки были деформированы, и родители считали, что этим он, якобы, позорит свою семью. Отрочество провёл фактически в затворничестве, его не допускали к семейным праздникам, не брали на выезды в свет. Вместо этого всё свободное время он посвящал чтению и в дальнейшем стал известен как один из образованнейших людей своего времени.
Став старше, Гримо де Ла Реньер обзавёлся друзьями и начал бывать в свете. Руки он скрывал перчатками. Примерно с 1777 года начал сотрудничать, как корреспондент-любитель, с парижскими журналами, первоначально занимался, в основном, театральной критикой. В отсутствие родителей он устраивал для друзей вечеринки в семейном особняке, однако его отец, однажды вернувшись без предупреждения, в гневе от увиденного, прогнал сына из дома, лишил наследства и даже попытался заточить его в монастырь в городе Нанси.
Однако Гримо де Ла Реньер вскоре сумел покинуть монастырь и начал зарабатывать на хлеб как журналист и театральный критик, теперь уже профессиональный. Окончательно свободу Гримо де Ла Реньеру даровала Французская революция: его отец умер в 1792 году, а мать, которая всю жизнь его третировала, Гримо де ла Реньер спас от гильотины благодаря обширным и давним связям с «сомнительными молодыми людьми» (а теперь — влиятельными революционерами), после чего она примирилась с ним.
Став богатым человеком, Гримо де Ла Реньер всецело посвятил себя гастрономии, высокой кухне и ресторанной критике. С 1803 по 1812 год он ежегодно издавал в Париже «Альманах гурманов», посвящённый обзору парижских ресторанов, ставший прообразом для множества изданий того же рода. С 1806 года выходил также ежемесячный журнал. Редколлегия обоих изданий состояла из самого Гримо и его друзей, которые регулярно собирались на торжественные обеды, где дегустировали новые блюда, доставленные им парижскими рестораторами, а свои впечатления описывали в журнале.
В 1812 году Гримо де Ла Реньер окончательно унаследовал состояние своей матери (которая и до этого не возражала против того, чтобы он проматывал его), после чего женился на своей преданной любовнице Адель Фёшер, устроил собственные похороны, чтобы посмотреть, кто придет, а затем удалился в загородный дом Шато-де-Вилье-сюр-Орж, расположенный неподалёку от Парижа, где в спокойной обстановке прожил ещё около 25 лет.
Гримо де Ла Реньер, фактически, изобрёл такие жанры, как: гастрономический гид (в дальнейшем самым известным изданием такого рода станет гид Мишлен), специальный гастрономический журнал (а также, как сказали бы сейчас, обзоры о еде). Кроме того, Гримо де Ла Реньер, мнение которого было важно для всех рестораторов Парижа, оказал огромное влияние на французскую кухню, разграничив в кулинарной сфере высокое и низменно-повседневное, и, фактически, очертив границы высокой кухни и хорошего вкуса в сфере гастрономии, которым французские кулинары до некоторой степени продолжают следовать до сих пор. Гримо де Ла Реньер был также известным острословом и автором афоризмов, часть из которых время от времени цитируют до сих пор.
Гримо де ла Рейньер А.Б. "Прихотник или Календарь объядения, указующий легчайшие способы иметь наилучший стол; с приложением Сытнаго дорожника и с полным описанием лакомых блюд каждаго месяца, также всех животных, птиц, рыб и растений приготовляемых в последнем вкусе". Санктпетербург, в типографии И. Глазунова, 1809 г
http://laretz-kulinarniy.narod.ru/knigi/prihotnik.pdf
В отличие от других жанров для кулинарной критики можно точно назвать дату рождения — в декабре 1802 года в Париже вышел «альманах гурманов, призванный руководствовать любителями вкусно поесть». В середине ноября 1802 года он задумал и стремительно, за шесть недель, сочинил «Альманах Гурманов» на 1803 год. В этой книге определилась структура, которая сохранена во всех остальных томах, или «годах» (всего с 1803 по 1812 год их вышло восемь). На фронтисписе изображена некая сцена из жизни гурмана, которая подробнейшим образом описана на обороте титульного листа. Затем следует посвящение какому-либо гурману из числа современников автора, за ним — предисловие, и дальше Гримо переходит к сути дела, а именно к еде. Рассказ о ней ведется — что было одним из новшеств — вовсе не в форме поваренной книги (их во Франции к тому времени вышло уже немало).
Сам Гримо говорил, сравнивая себя с предшественниками: «Мой „Альманах Гурманов“ имел успех потому, что был написан вовсе не в том стиле, в каком пишут эти господа, и что в нем имелось кое-что помимо формул и рецептов, кончающихся неизбежным „подавать в горячем виде“. Ведь я первым открыл способ писать, который затем нарекли гурманской литературой». И это чистая правда.
Строго говоря, кое-какие рецепты присутствуют и у Гримо, но рецепты эти совсем особенные, ибо изложены они «весьма забавным слогом».
Но главное не в рецептах. Из первого тома «Альманаха Гурманов» читатель не мог узнать в подробностях, как готовится «страсбургский пирог» (паштет из гусиной печенки), но зато он мог узнать, что именно чувствует гусь, которого откармливают для этого паштета, подвергая всяческим мучениям: «Пожалуй, эту жизнь можно было бы назвать совершенно невыносимой, когда бы гуся не утешала мысль об ожидающей его участи. Ведь гусь знает, что страждет недаром, что колоссальная печенка его, нашпигованная трюфелями и одетая замысловатою коркою, стараниями господина Корселле (хозяина продуктовой лавки) разнесет его славу по всей Европе, — и потому покоряется своей участи безропотно, не проронив даже слезинки».
Все в мире (свадьбу, сражение и подписание мирного договора) можно безболезненно, а может быть, и с пользой для дела, отложить — неотлагаем только обед, ибо тут минутное промедление может все погубить. Так вот, Гримо задумал внести гармонию в жизнь не путем политической революции в «большом мире», а путем реформирования застольных нравов. Он хотел, чтобы «все гости, даже самые робкие, наелись вдоволь и ощутили, что их связует тот дух братства, какой совместная трапеза рождает куда скорее, чем все так называемые республиканские конституции» и чтобы из знания Амфитрионами и гостями своих обязанностей «родилось то согласие, то братство и та гурманская гармония между хозяевами дома и их сотрапезниками, которая одна только и может даровать тем и другим блаженство сколько-нибудь продолжительное». Его идеал — ужины XVIII столетия, которые «собирали в святилищах роскоши весь цвет двора, города и словесности и во время которых между гостями было куда больше равенства, неразлучного с истинным наслаждением, нежели при провозглашенной вскоре республике».
Конечно, эта гастрономическая утопия — как и всякая утопия — сбыться не могла. Но опыт Гримо не прошел даром. Мало того, что всякий историк, пишущий о кухне и застольных манерах конца XVIII — начала XIX века, ссылается на Гримо де Ла Реньера как на самый надежный исторический источник, — каждый автор журнальной статьи на кулинарные темы пользуется открытиями автора «Альманаха Гурманов», хотя далеко не каждый это осознает.
Гримо однажды написал: «Мы не знаем, как звали того, кто первым додумался варить из фруктов варенье. Какая жалость! Мы воздвигли бы ему памятник из леденцов и произносили бы его имя, облизываясь». Памятником Гримо служат творения бесчисленных продолжателей его гастрономических хроник.
Комментариев нет:
Отправить комментарий