Было замечено, что на Хэллоуин мы видим интерьер коттеджа шотландского крестьянина со всеми его соответствующими манерами и обычаями в сезон веселья...»
«Другое из этих заклинаний совершается следующим образом. На очаге ставятся три блюда, из которых в одном находится чистая вода, в другом грязная вода, а третье остается пустым. Человеку, который должен попытать счастья, завязывают глаза. подвел к очагу и пожелал окунуть левую руку в одно из блюд. Если случайно опустить в чистую воду, будущий муж или жена придет к супружескому ложу служанкой, если в грязную воду , вдова или что-нибудь похуже; а если в пустую посуду, то человек, производящий опыт, вообще не будет женат. Это повторяется три раза, каждый раз меняя расположение посуды».
Критика стихов Роберта Бернса Джорджа Глейга. Эдинбург: 1812 г.
Праздник Всех Святых
Для резвых фей, для их затей
Настала нынче ночь;
И при луне спешат оне
От Кэслз-Донэнз прочь.
А путь один - туда, в Колин!
Летите, скакуны,
Вперед! И вот - заветный Грот,
Потоки, валуны...
И что за ночь!
Где меж излучистых брегов
Струится светлый Дун,
Где древле Брюс громил врагов,
Сельчане - стар и юн,
Сходились в доме близ воды -
Искать себе потех:
Рвать кочерыгу из гряды,
В печи калить орех -
Гадать всю ночь.
Пусть из холста, зато чиста
Одежка у девиц;
Сердца нежны, добры, верны,
И краше нету лиц.
А на лодыжках у парней -
"Любовные подвязки";
Один молчит, овцы смирней,
Другой - девицам сказки
Плетет всю ночь.
Сперва среди капустных гряд -
Упрятав лица в шапки,
Не глядя,- ищут наугад
Прямой и крупной хряпки.
Умишком хил, от прочих Вилл
Отбился - ох, и прост!
И кочерыжку подцепил -
Что поросячий хвост.
В такую ночь!..
Коль кочешок отменно чист,
Иль несуразно скрючен -
Какой несется гам и свист
Во мглу речных излучин!
И, хряпку испытав на вкус,
Кладут ее над дверью,
На поперечный толстый брус -
По древнему поверью,
В глухую ночь.
Девицам срок спешить на ток:
По колоски пора;
Но хищный Роб подкрался, чтоб
Живей пошла игра.
И крепко Робова рука
Сгребла в потемках Нелли,
И очень скоро с колоска
Все зернышки слетели:
Шальная ночь.
Орехов бабкиных запас
Пускается по кругу:
Который парень в этот час
Найдет свою подругу?
Иной орех, попав в очаг,
Лежит с другим на пару;
Иной же скачет на углях
И лопается с жару.
И длится ночь...
Джин два бросает в камелек,
Гадая о судьбе;
"Вот это я, а это Джок", -
Речет она себе.
Сдается, их не разлучить:
Калятся как один...
Но - пафф! Явил орешек прыть,
И Джок покинул Джин -
Испортил ночь.
А Вилл орех калил рядком
С орешком гордой Мэйли;
Серчала Мэйли: с дураком
Крутить амуры - ей ли?
Орешек Мэйли прыгнул вон,
Обжег хозяйке ногу;
И повод Виллом обретен
Облапить недотрогу
Хоть в эту ночь.
А Нелл и Роб сидят в углу,
И сладкий помнят грех;
С орехом, брошенный в золу,
Неразлучим орех,
И Нелли рада неспроста;
А Роб ее украдкой
Со смаком чмокает в уста,
Мечтая сделать сладкой
Всю эту ночь.
А Меррэн с давних мыслит пор
Одно лишь: "Эндрью Белл"...
Тайком идет она во двор,
И шаг весьма несмел.
К печи сушильной держит путь...
Черно в печи от сажи;
А надобно туда метнуть
Клубочек синей пряжи
В такую ночь.
Метнула. Отирая пот,
Мотает вспять клубок.
Застряла нитка, не идет!
А зев печи глубок...
Ужели Белл? А может, бес?
Иль - угол кирпича?
Схватили нитку - жди словес!..
И Меррэн стрекача
Дала в ночи.
О крошке Дженни не шутя
Приносят бабке весть:
Просилось к зеркалу дитя,
Чтоб яблочка поесть.
У бабки в горле дым завяз,
Роняет бабка трубку,
И прожигают искры враз
Новехонькую юбку:
Срамная ночь!
- Попробуй, внучка: съешь и глянь...
Не смыслишь ни бельмеса!
Увидишь, маленькая дрянь
Паскуднейшего беса!
И не успеешь молвить "ох", -
А он присушит глазом;
Умишко из таких дурех
Вытаскивает разом
Он в эту ночь...
- Годков пятнадцать было мне:
Про Шерамурский бой
В ту пору в нашей стороне
Слыхал уже любой.
Всё лето - ливни, холода;
Не вызревала рожь.
Но мы как надо и тогда
Отпраздновали все ж
Святую ночь.
- А верховодил Роб Мак-Грин,
И весел был вначале:
У Эппи Сим остался сын
От Роба в Ахмакалле...
Но сеять семя конопли
Роб вышел с глупой шуткой -
И много дней черней земли
Бродил, с гримасой жуткой,
И клял ту ночь.
Но чу! Ярится Джеми Флек,
Образчик забияки.
- Чихать на конопь! - он изрек: -
Плевать на ваши враки!
Старик хозяин из мешка
Достал ему толику:
Иди, мол, сей исподтишка -
Поменьше будет крику
Стоять в ночи.
Но Джеми, что хватило сил,
Нарушил тишину;
А за собою потащил
Не грабли - борону!
Бредет, ревет, не глядя вспять:
- Глядел на коноплю!
И та придет ее собрать,
Кого я полюблю -
На эту ночь!
Он даже пел для куража -
И вдруг утратил голос.
И на башке восстал, дрожа,
У Джеми каждый волос.
Мерзейший визг, и хрип, и храп
Услышал олух с тыла...
И обернулся - и ослаб,
И рухнул, видя рыла
Чертей в ночи!
Теперь орясина орет
За страх, а не за совесть!..
На помощь высыпал народ,
И начал Джеми повесть:
"За мной погнался Асмодей,
Чуть не попал в огонь я!.."
Но миг - и сквозь толпу людей
Протрюхала хавронья.
Да что за ночь?
В амбар бежит украдкой Мэг,
Не чая адской кары -
Невыгоден чертям набег
На здешние амбары,-
И наделяет пастушка
Орехами - затем,
Чтоб любопытным дал пинка,
Коль ей в амбаре Тэм
Подарит ночь.
И ловкий поворот ключа
В амбар открыл дорогу;
И Мэг, невнятно бормоча,
Себя вверяет Богу.
Метнулась крыса из угла -
И Мэг вскричала: "Боже!.."
И уж потом себя вела
Святой Агнессы строже
Всю эту ночь.
Шепнули Виллу в ухо: мол,
В стогу твоя подружка...
А там, внутри - ветвистый ствол,
Чтоб шла живее сушка.
Облапил дерево дурак -
И принял за старуху!
И двинул дерево кулак,
Насколь достало духу.
Дурная ночь...
А Лиззи, бойкая вдова,
Шаталась в одиночку,
И от испуга чуть жива
Осталась в эту ночку!
Прошла она и луг, и лог,
Не встретив привидений,
До речки на сумежье трех
Помещичьих владений.
Сгущалась ночь...
И левый омочить рукав
Сбиралась бедолага...
Среди кустарников и трав
Журча, струилась влага,
Звенел недальний водоскат;
А в роще близ холма
Пичуга тенькала на лад
Приятственный весьма.
Какая ночь!
И в этот мирный уголок,
Луны затмивши лик,
Заблудший дьявол - иль телок -
Злокозненно проник!
Услышав дьявольское "му-у",
Сказала Лиззи "ой!"
И с плеском шлепнулась во тьму -
В речушку головой!
Вот это ночь!
На чистом камне очага
Три плошки встали в ряд;
Но сей порядок - ночь долга! -
Стократно изменят.
И дряхлый Джон, полвека жен
Видавший лишь чужих,
Тройной промашкой раздражен,
Ругнулся и притих -
На всю-то ночь.
О сколько елось и пилось -
Не кроху, и не малость!
О сколько небылиц плелось,
Дабы прогнать усталость!
О сколько шуток и проказ!..
О сколько пылу в плясе!..
И, клюкнувши в последний раз,
Уходят восвояси
Все в эту ночь.
© Перевод Сергея Александровского
Примечания
«Праздник Всех Святых» написан поздней осенью 1785 года, в Моссгиле. Поэма содержит больше старинных шотландских слов, чем любое другое произведение Бернса.
Стихотворный размер и строфика поэмы повторяют размер и строфику «Христовой церкви на лугу» — юмористической шотландской поэмы, предположительно принадлежащей перу короля Иакова I. Бернс наверняка прочел это знаменитое произведение в антологии, составленной Рамзеем.
Фото слева: 2005, Сев.Каролина, США
Фото справа: 2019, Питер
Комментариев нет:
Отправить комментарий