— американский писатель, известный по антиутопии «451 градус по Фаренгейту», циклу рассказов «Марсианские хроники» и частично автобиографической повести «Вино из одуванчиков».
.jpg)
Брэдбери известен как классик научной фантастики, автор знаменитой антиутопии «451 градус по Фаренгейту». Многие даже не подозревают, что именно он смог описать секреты настоящего кулинарного мастерства.
Некоторые блюда, сочиненные фантастом, невозможно приготовить. Тем более что нет точного рецепта и сложно догадаться, какие ингредиенты могли быть использованы на другой планете.
Но есть и много известных блюд, которые Рэй Брэдбери любил в детстве.
«– Ох, – подал голос Чарли, – чувствую себя как у зубодера, когда он мне укол всадил. Все онемело! У ребят просто кишка тонка, а то бы они тоже тебе сказали, что пухнут с голоду. Точно я говорю, парни? Сейчас бы сырку! Да с крекерами!
Раздался общий стон. Чарли не унимался:
– И жареную курочку!
Все взвыли.
– И ножку индейки!..
– Пирог с крыжовником, яблочное пюре, сэндвичи с лучком?..
– Булка с виноградным джемом!
– Заткнись!
– Не дождетесь, сэр! – фыркнул Чарли. – Сорвите с меня шевроны, генерал. Первые десять минут все шло как по маслу. А теперь у меня в животе бульдог мечется. Пойду‑ка я домой, сяду как человек, положу себе полторта с бананами, пару бутербродов с ливерной колбаской. Лучше уж загремлю под фанфары из вашей долбаной армии, но, по крайней мере, останусь жив, а не усохну, как мумия, на каких‑то объедках» («Лето, прощай»).
Еда у Брэдбери – не просто средство утолить голод, это символ. Например, беззаботных летних дней.
«Сперва тонкой струйкой, потом все щедрее, обильнее побежал по желобу в глиняные кувшины сок прекрасного жаркого месяца; ему дали перебродить, сняли пену и разлили в чистые бутылки из‑под кетчупа – и они выстроились рядами на полках, поблескивая в сумраке погреба.
Вино из одуванчиков.
Самые эти слова – точно лето на языке. Вино из одуванчиков – пойманное и закупоренное в бутылки лето» («Вино из одуванчиков»).
Или показатель спокойной жизни.
«Он осторожно спустится с сеновала, освещенный розовым светом раннего утра, полный до краев ощущением прелести земного существования, и вдруг замрет на месте, увидев это маленькое чудо. Потом наклонится и коснется его рукой. У подножья лестницы он увидит стакан с холодным свежим молоком, несколько яблок и груш. Это все, что ему теперь нужно. Доказательство того, что огромный мир готов принять его и дать ему время подумать над всем, над чем он должен подумать. Стакан молока, яблоко, груша» («451 градус по Фаренгейту»).
Колдовская пища
Но самые чудесные пиршества – приготовленные бабушкой в романе «Вино из одуванчиков».
«Когда все рты были битком набиты чудесами кулинарии, бабушка откинулась на своем стуле и спросила:
– Ну как, нравится?
И перед всеми родичами, домочадцами и нахлебниками, и перед тетей Розой тоже встала неразрешимая задача, потому что зубы и языки их были заняты восхитительными трудами. Что делать: заговорить и нарушить очарование или дальше наслаждаться нектаром и амброзией? Казалось, они сейчас засмеются или заплачут, не в силах найти ответ. Казалось, начнись пожар или землетрясение, стрельба на улицах или резня во дворе, – все равно они не встанут из‑за стола, недосягаемые для стихий и бедствий, подвластные лишь колдовским ароматам пищи богов, что сулит им бессмертие. Все злодеи казались невинными агнцами в эту минуту, посвященную нежнейшим травам, сладкому сельдерею, душистым кореньям. Взгляды торопливо обегали снежную равнину скатерти, на которой пестрело жаркое всех сортов и видов, какие‑то неслыханные смеси тушеных бобов, солонины и кукурузы, тушеная рыба с овощами и разные рагу…
И тут тетя Роза собрала воедино свою неукротимую розовость, и здоровье, и силу, вздохнула поглубже, высоко подняла вилку с наколотой на нее загадкой и сказала чересчур громким голосом:
– Да, конечно, это очень вкусно, но что же это все‑таки за блюдо?
Лимонад перестал булькать в хрустальных фужерах, мелькавшие в воздухе вилки опустились рядом с тарелками…
– Кажется, никто не слышал моего вопроса? – сказала тетя Роза.
Наконец бабушка сдержанно проговорила:
– Я называю это блюдо Четверговым. Я всегда готовлю его по четвергам.
Это была неправда.
За все эти годы ни одно кушанье никогда не походило на другое. Откуда взялось, например, вот это блюдо? Не из зеленых ли морских глубин? А это, быть может, пуля достала в синеве летнего неба? Плавало оно или летало по воздуху, текла в его жилах кровь или хлорофилл, бродило оно по земле или тянулось к солнцу, не сходя с места?
Никто этого не знал. Никто и не спрашивал. Никого это не интересовало.
Разве что подойдет кто‑нибудь, станет на пороге кухни, и заглядится, и заслушается – а там взметаются тучи сахарной пудры, что‑то позвякивает, трещит, щелкает, будто работает взбесившаяся фабрика, а бабушка щурится и озирается кругом, и руки ее сами находят нужные банки и коробки.
Понимала ли она, что наделена особым талантом? Вряд ли. Когда ее спрашивали, как она стряпает, бабушка опускала глаза и глядела на свои руки – это они с каким‑то непостижимым чутьем находили верный путь и то окунались в муку, то погружались в самое нутро громадной выпотрошенной индейки, словно пытаясь добраться до птичьей души. Серые глаза мигали за очками, которые покоробились за сорок лет от печного жара, замутились от перца и шалфея так, что, случалось, самые нежные, самые сочные свои бифштексы бабушка посыпала картофельной мукой! А бывало, что и абрикосы попадали в мясо, скрещивались и сочетались, казалось бы, несочетаемые фрукты, овощи, травы – бабушку ничуть не заботило, так ли полагается готовить по кулинарным правилам и рецептам, лишь бы за столом у всех потекли слюнки и дух захватило от удовольствия. Словом, бабушкины руки, как прежде руки прабабушки, и для нее самой были загадкой, наслаждением, всей ее жизнью. Она поглядывала на них с удивлением, но не мешала им жить самостоятельно – ведь по‑другому они не могли и не умели!
И вот впервые за долгие годы кто‑то стал задавать дерзкие вопросы, разбираться и допытываться, как ученый в лаборатории, стал рассуждать там, где похвальнее всего молчать.
– Да, да, я понимаю, но все‑таки, что именно вы положили в это Четверговое блюдо?
– Ну а что там есть, по‑твоему? – уклончиво сказала бабушка.
Тетя Роза понюхала кусок на вилке.
– Говядина… или барашек? Имбирь… или это корица? Ветчинный соус? Черника? И, верно, немного печенья? Чеснок? Миндаль?
– Вот именно, – сказала бабушка. – Кто хочет добавки? Все?»
Как видим, тут тоже нет подробного описания, зато полно вдохновения. Хотелось приготовить что‑нибудь такое же солнечное, как одуванчики, так и родилось это блюдо.
Нам понадобится:.jpg)
.jpg)
- 1 курица,
- 2 желтых болгарских перца,
- горсть кураги,
- 1 большой помидор,
- 1 морковь,
- 3 большие картофелины,
- 4 зубчика чеснока,
- по чайной ложке паприки, куркумы, шафрана,
- 1/2 ч. л. корицы,
- 1 / 3 ч. л. сухого имбиря,
- соль по вкусу,
- растительное масло.
Курицу промыть, нарезать на порционные куски. Выложить в большую кастрюлю.
Овощи помыть. Перец очистить от семян, порезать на 8 частей. Морковь и картофель очистить и нарезать брусочками. Помидор – четвертинками. Чеснок очистить и порубить на пластинки. Овощи выложить на курицу.
Смешать паприку, куркуму, шафран, корицу, имбирь и соль. Высыпать сверху на курицу с овощами, полить двумя столовыми ложками растительного масла и хорошо перемешать.
Переложить в форму для запекания и поставить в духовку на 180 градусов. Запекать до готовности около 1,5 часа. Каждые полчаса верх поливать 1‑2 столовыми ложками растительного масла. Приятного аппетита!
Комментариев нет:
Отправить комментарий