В общих чертах, существовало два типа севооборота. На Юге практиковался только двухгодичный севооборот: за годом возделывания следовал год пара. На пшеничных полях Севера трёхгодичный севооборот был если не правилом, то, по крайней мере, распространённым, и, вероятно, существовал уже давно: поля последовательно засеивались озимой и яровой пшеницей, а затем оставались под паром. В данном случае климатические условия равнин Севера были благоприятны для трёхгодичного севооборота: ячмень и особенно яровой овес плохо переносят жару средиземноморского юга, но хорошо приспосабливаются к более прохладному и влажному климату Севера.
Залежи использовались повсеместно, как в двухлетних, так и в трёхлетних севооборотах. Было известно, что земле необходим более или менее длительный период покоя для восстановления и возобновления урожая. На бедных землях поля иногда даже оставались под паром по несколько лет. Основная причина всего этого заключалась в нехватке удобрений.
За исключением мергеля, который использовался с древних времён в регионах его распространения, в частности, в Артуа, Нормандии и Иль-де-Франсе, а также в Мэне и Беарне, единственным известным в то время удобрением был животный навоз. Однако крупный рогатый скот, дающий лучший навоз, был, как правило, малочислен. Поскольку кормовые растения не выращивались, животных держали лишь непродолжительное время в стойлах, в течение которого их кормили травой с редких сенокосов: это приводило к небольшому количеству навоза, который вносили только на поля, предназначенные для посева озимой пшеницы. Также применялся общий выпас, при котором животные паслись на полях, с которых только что был собран урожай, но период общего выпаса был слишком коротким для достаточного удобрения полей.
Именно поэтому на протяжении веков, далеко за пределами Средневековья, использовались земли под паром. Именно по этой же причине урожайность долгое время оставалась очень низкой.
Однако сельская местность не была обречена на застой. Более того, между X и XIII веками был сделан колоссальный шаг вперёд , в период, когда люди оттеснили леса, пустоши, болота и даже море: этот период известен как «великие расчистки».
Ряд благоприятных обстоятельств способствовал возникновению, а затем и расцвету этого масштабного движения. Во-первых, восстановление мира в X веке после венгерского и нормандского вторжений в IX веке . Затем, некоторое похолодание климата в XI веке способствовало деградации лесов, что, естественно, облегчило работу лесозаготовителей. Наконец, были существенно усовершенствованы сельскохозяйственные орудия.
Всё говорит о том, что расчистки начинались на окраинах возделываемых земель и что они возникли по личной инициативе арендаторов, стремившихся увеличить свои средства к существованию, причём, по возможности, без ведома их владельца, сеньора. Но сами сеньоры в конечном итоге поощряли эти расчистки, потому что могли извлекать из них выгоду, облагая налогами вновь возделываемые земли: так церковные сеньоры – а их было немало – начали взимать с новых земель так называемую «новую» десятину, в дополнение к десятине, тяготевшей над давно возделываемыми полями.
Наряду с «расширением древних терруаров», по выражению Ж. Дюби, происходило и создание новых терруаров группами, образовавшимися либо стихийно, либо, что, пожалуй, чаще всего, по просьбе предприимчивых сеньоров. Типичный пример – Фландрия, где крупные церковные сеньоры – богатые аббатства – объединили свои силы с крупными светскими сеньорами во главе с графом Фландрским: первые приносили землю, а вторые обладали «механизмами власти» и могли «даровать судебные, фискальные и институциональные привилегии» (А. Ферхюльст) клирикам.
В подобных предприятиях, по возможности, использовалась более или менее местная рабочая сила, но чаще нанимались «гости» издалека. Например, в Парижский регион прибывали настоящие иммигранты из Мена, Анжу, Пуату, Бретани и Центрального массива. Таким образом, возникло множество деревень, вокруг которых разрастались новые поля.
Прогресс металлургии в XI веке позволил сделать орудия труда крестьян более эффективными и прочными, поскольку режущие элементы топоров, мотыг, вил, серпов, кос, борон теперь пытались покрывать железом, не забывая, конечно, о лемехе и сошнике.
Наряду с плугом – сравнительно простым орудием, использовавшимся ещё со времён античности – на равнинах Западной Европы в X– XIII веках распространилось более мощное орудие пахоты, возможно, известное уже в эпоху Каролингов : плуг. Оснащённый лемехом, подобным плуговому, плуг также оснащён сошником – «большим вертикальным ножом, расположенным спереди и отвечающим за начертание линии борозды, которую проделывает лемех» (Г. Фуркен), – и отвалом – деревянным или металлическим брусом, который переворачивает и отбрасывает в сторону землю из борозды, созданной лемехом и сошником. Плуг, инструмент, асимметричность которого часто подчёркивается, обладает неоспоримыми преимуществами перед симметричным плугом: он глубже проникает в землю и переворачивает её; тем самым разрыхляет её, что способствует циркуляции воздуха и воды в почве.
Всё это особенно актуально для плодородных и тяжёлых почв, таких как почвы равнин Иль-де-Франс и Пикардии. Напротив, на лёгких и часто каменистых почвах, которые часто встречаются на юге, плуга было вполне достаточно, тем более что, не переворачивая землю, «он не выносил камни на поверхность, как это сделал бы плуг» (Г. Фуркен). Поэтому неудивительно, что плуг сохранил первенство на юге, в то время как на севере он получил распространение.
Еще одной областью, отмеченной заметными нововведениями, стала конная тяга.
Для крупного рогатого скота, на протяжении веков являвшегося преимущественно упряжным животным, важным элементом упряжи было ярмо. Первое усовершенствование, вероятно, на рубеже XI – XII веков , заключалось в замене ярма, надеваемого на холку и опирающегося на шею животного, ярмом, надеваемым на рога, что увеличивало тягловую силу. Затем, столетием позже, было введено переднее ярмо, ещё более эффективное, которое используется и по сей день везде, где волы продолжают использоваться в качестве тягловой силы.
Однако в плане использования в качестве тягловой силы и упряжи главным новшеством стало использование лошадей. Лошадь, долгое время использовавшаяся преимущественно в военных целях, в противном случае была способна тянуть лишь относительно лёгкие грузы из-за отсутствия подходящей упряжи. Ярмо (холка или лоб) на самом деле плохо подходит для лошади, поскольку её шея приподнята и не следует оси позвоночника, как у быка.
С другой стороны, хомут позволяет полностью использовать силу лошади. Этот элемент упряжи, возможно, существовавший уже в античности, но не имевший практического значения, начал распространяться по сельской местности Западной Европы примерно в IX – X веках , а вместе с ним и использование конного плуга. Будучи значительно быстрее быков, они особенно хорошо подходили для обширных равнин Северной Франции, Бельгии и Германии.
Однако гужевой транспорт не полностью исключил использование крупного рогатого скота для обработки земли. Лошади – дорогие животные в покупке и содержании, и хотя их часто, по понятным причинам, предпочитали крупные землевладельцы, среди менее обеспеченных или даже скромных сельских жителей они, естественно, пользовались меньшим успехом. С другой стороны, крупный рогатый скот, обладая более крепким здоровьем и более устойчивыми копытами, сохранил свое место в холмистых и очень солнечных сельских районах южных регионов, наряду с мулами и ослами, которые дешевле и во всех отношениях выносливее лошадей, а также лучше переносят летнюю жару.
Отрывок из статьи Мари-Жанны Тит-Дьеэд в журнале Paysages, paysans. L’art et la terre en Europe du Moyen Âge au XXe siècle (BnF/RMN, Париж, 1994).
Терруар (фр. terroir) – это совокупность всех природных факторов, которые влияют на вкус и качество сельскохозяйственной продукции, в частности, вина, кофе, чая и других продуктов, произрастающих на определенной местности. Он включает в себя климат, почву, рельеф, географическое положение, а также особенности растительного и животного мира.
Комментариев нет:
Отправить комментарий